Не повториться ли наша жизнь ещё раз?
Гарри Гаррисон «Фантастическая сага»
В глубине сердца ты знаешь:
Мы живём лишь единожды.» (с. 467)
Итак, книга, где под одной обложкой собраны сразу пять фантастических романов Гарри Гаррисона, которые погружают нас в разные эпохи и локации. В одном мастер постоянен — в умении преподнести нам что-то важное в очень ироничной форме, в умении посмеяться над самим собой.
Фантастическая сага (1967)
Гарри Гаррисон жжёт… Правда! Он так открыто стебётся над Голливудом. И делает это так естественно и красиво.
А ещё поймал себя на мысли, что Гаррисон, как и все авторы, очень любит своих главных героев. И ведь правда так. Посмотрите хотя бы на Барни. Да на протяжении всего романа мы видим, как этот герой делает вещи, которые порой просто отвратительны. И автор показывает нам, что делает это он всё очень естественно и непринуждённо.
«- Нельзя переделывать историю, Л.М.
Л.М.
— А чем же ещё мы занимались всю жизнь? Сейчас не время на меня наседать. И это ты, Барни Хендриксон, который когда-то был моим лучшим директором и продюсером, пока эти вшивые кретины вконец нас не разорили! … Первоочередная задача кино — совсем не воспитание. Мы продаём развлечения, и, если они никого не развлекают, из никто не покупает.»
«- Отлично! Отправляйтесь к Оттару и объясните, чего мы от него хотим, а пока будете его обрабатывать, я свяжусь с отделом контрактов и попрошу их составить один из тех, на первый взгляд законных, пожизненных каторжных контрактов, которыми они славятся.»
Барни Хендриксон
«Злые языки говорили, что Слайти Тоув обладает, актерскими способностями марионетки, у которой порваны ниточки, умом чихуа-хуа и нравственностью Фанни Хилл. И они были совершенно правы.»
«- Продолжай в том же духе. Нам понадобятся все эти парни и много других для съёмки боевых сцен нападения индейцев.»
Барни Хендриксон
«- Не имеем права вмешиваться в здешние обычаи! Смешно! Вы губите жизни этих людей ради свой кинематографической чепухи, а затем пытаетесь избежать последствий своих поступков…»
Йенс Лин
«Меня беспокоят не деньги, мистер Хендриксон. Вам трудно это понять, но, кроме доллара, в мире существует многое другое. Для меня важно то, что я здесь узнаю. Одна страница моих записей ценнее катушек вашего целлулоидного чудовища, вместе взятых.»
Йенс Лин
Нет смысла описывать сюжет книги — лучше прочитать. Там есть много чего — машина времени, немного истории, приключения, очень странный юмор, даже любовь. А главное — счастливый (для Барни) финал.
И всё же после прочтения у меня осталось много вопросов, на которые ответы я не получил.
Билл — герой Галактики (1965)
Это. Просто. Нечто.
Вот правда! Либо я просто давно не читал Гаррисона, либо история Билла и правда нечто экстраординарное.
«Толстый палец ткнулся в книжку, и Билл перевёл взгляд на цветную картинку, на которой благодаря чудесам техники поставленной на службу дурным целям, красовался он собственной персоной в блестящем красном мундире космического пехотинца. Сержант переворачивал страницы, и с каждой новой мундир становился всё более великолепным, украшенным всё более высокими знаками отличия. Последняя изображала неотразимую форму самого Великого Адмирала, и Билл недоверчиво заморгал, увидев физиономию, хоть, правда, и морщинистую, и с элегантными с проседью усиками, но, несомненно, собственную.»
«Колонна тронулся с места. Контроль, был столь жесток, что Билл, как, ни старался, не мог даже повернуть головы, что попрощаться матерью. Та отстала, и лишь последний отчаянный вопль донесся, перекрыв грохот солдатских сапог.»
«Задающий темп робот настроил метроном, ноги зачастили, солдаты взмокли. К посадочной платформе подошли в сумерках. Мундиры из красной бумаги висели клочьями, позолота с оловянных пуговиц слезла, отслоилась плёнка, защищавшая от пыли сапоги из эрзац-кожи. Грязные измотанные новобранцы чувствовали себя в точности так, как выглядели.
Складывается впечатление, что автор постарался запихнуть в роман все клише, шаблоны, что есть про армию и военных.
«- Разбухательная. У неё такое название, потому что она действует по принципу разбухания. Ну, тебе, должно быть известно: всё на свете состоит из малюсеньких штуковин, всяких там электронов, протонов, нейтронов, тронтронов и чёрт знает чего ещё, которые держит некая связующая энергия. Если ослабить эту энергию — да, я забыл сказать, что все они вечно вертятся как сумасшедшие; впрочем, ты об этом, возможно, уже слышал, — так вот, если эту энергию ослабить, то эти штуковины начнут разлетаться, и чем меньше будет эту энергия, тем дальше друг от друга они разбегутся.»
Тэмбо
«В палату вошли ещё три офицера, и наконец санитар ввёл десятилетнего идиота в капитанском мундире и со слюнявчиком. …
— …А не молод ли наш Старик для своего поста? — поинтересовался Билл.
— Есть и моложе, — отмахнулся врач. Он искал иглу потупее, чтобы сделать Биллу укол. — Не забывай, все капитаны — члены аристократических семейств, а даже самой многочисленной аристократии не хватает на галактическую империю. Приходится довольствоваться тем, что есть.»
«- Но ведь это же я, Билл! — вскричал Билл. — Я могу доказать, что это мои документы!
— Самозванец! — отрезал сержант. Он указал на экран. — Тут записано, что предохранительный первого класса Билл улетел восемь дней назад. Записи не могут врать.
— Это точно, — поддакнул Сдохни. — Если бы записи врали, то во Вселенной не было бы никакого порядка. — Он снова оглядел Билла и подтолкнул его дубинкой к двери. — Ты не знаешь, — обратился Сдохни а своему напарнику, — прислали новые пыточные тиски для пальцев?»
Весьма поучительная история, которая, к сожалению, как и все поучительные истории она ничему никого не учит. Потому что никто не хочет учиться ни на своих, ни тем более, на чужих ошибках.
«Почему? Откуда я знаю? — задумался Билл, несколько отвлечённый появлением гигантской змеи. — Наверное, нам просто нравится воевать. Другой причины вроде нет.
Диалог Билла с чинджером
— Нравится?! — запищал чинджер и запрыгал от возбуждения. — Ни одной цивилизованной расе не нравится смерть, убийства, насилие, увечья, муки, боль! И это далеко не всё, что несёт война. Вывод один — вы нецивилизованны!»
Что понравилось в этой истории — её бесконечность. Да, начинается она тем же, чем и заканчивается. История вообще циклична. Гаррисон подчеркнул это довольно специфическим образом.
«Билл подумал о матери, затем подумал о своём младшем братике Чарли, затем подумал о том, что за новобранца скостят месяц со срока службы, и ответ был готов.
— Заберу, — сказал он.»
Я не буду ничего писать о сюжете — лучше почитать. Он довольно своеобразен и изобилует клише, которые так хорошо характеризуют армию и войну.
Космический врач (1970)
«Путешествие с Лунной станции на Марс — сплошное удовольствие.»
Власть = ответственность.
Я, например, всегда это понимал. И в какой-то мере понимаю Дональда Чейза, на которого внезапно навалилась просто огромнейшая ответственность.
Что мне нравится у Гаррисона, так это его умение точно передать образ своих главных героев. И они всегда выходят из любой ситуации победителями.)
«Если когда и можно было предаться отчаянию, то именно сейчас, когда его никто не видел. Дон чувствовал себя уставшим, опустошённым, ему так хотелось уступить своё место, переложив ответственность на кого-нибудь другого. Плывя в темноте, он улыбнулся этой мысли. Теперь попробуй переложи, если на корабле никого почти не осталось. Как врач, он привык отвечать за жизнь и смерть людей. Принимая клятву Гиппократа, он никак не думал, что она может включать в себя обязанность стать капитаном космического корабля. Этому не обучали в медицинском колледже! Он снова улыбнулся и почувствовал себя лучше. Он должен справиться с этой работой Ничего другого ему просто не остаётся.»
Вот и в этом произведении несмотря на все превратности судьбы, с которыми столкнулся доктор Чейз, он сумел им противостоять и со всем справиться — выйти в итоге победителем.
«Прозрачные стены престали восприниматься, и у Дона появилось ощущение, будто он висит среди звёзд, став частью бесконечной Вселенной.»
Интересно то, как умеет Гаррисон увлечь читателя. И умеет не отпускать его внимание на протяжении всей книги. Но были моменты, когда я просто недоумевал: зачем собирать в одном месте сразу столько трудностей? Чтобы показать характер главных действующих лиц, их силу и сплочённость? Ну, не знаю…
«Буря увеличивала свой натиск. Солнце вновь ушло из центра экрана, и Дон механически провел коррекцию. Оно казалось таким маленьким и невыразительным на телевизионном экране — светлый шарик, находящийся за сто миллионов миль. Однако бушующий сейчас шторм был порождением факела пылающего газа, взметнувшегося более чем на шесть миллионов миль с поверхности этого шарика. Слишком величественная картина, чтобы представить себе.»
«- Бог мой! Вы хотите сказать, что эта болезнь, эта лихорадка попала к нам с метеоритом? Что болезнь с планеты, погибшей миллионы лет назад?»
Жонке
«- Трудный полёт, и я рад, что он позади, — тихо сказал он сам себе. — Очень рад, что мы в конце концов в безопасной гавани. Но теперь у меня эта фуражка, и я помню, что она значит. Они никогда не смогут отнять у меня этого.»
Дон
Пленённая Вселенная (1969)
Начинать было непросто. Особенно после предыдущего произведения. Сразу столько всего непонятного и нового. Целый новый мир. Мир древних ацтеков. Мир со всей его пугающей жестокостью и болью. Мир юноши, который его исследует и не понимает. Юноша, который задаёт вопросы, но не получает ответов.
«В двадцать один год юноша должен жениться, в девушка в шестнадцать — выйти замуж. Женщине нужен мужчина, который будет добывать для неё пищу; мужчине необходима женщина, которая будет готовить еду. Вожди кланов решают, кто на ком должен жениться, чтобы этот союз принёс клану наибольшую пользу, и посылают сваху.»
В этом романе писатель исследует социальные аспекты жизни людей. И иногда у него бывает довольно специфичный подход. И порой он очень сильно всё упрощает. Или нет?
«На Чимала смотрело почти незнакомое лицо — так он изменился за последние годы. У него решительный квадратный подбородок — совсем не как у его отца… Даже теперь, наедине с собой, Чимал по привычке крепко сжимал губы, как бы стремясь удержать готовые сорваться ненужные слова: за многие годы Чимал хорошо усвоил умение молчать. Даже его глубоко сидящие серые глаза под тяжелыми бровями хранили выражение замкнутости. Прямые светлые волосы Чимала, ровно подстриженные и сзади и с боков доходящие до плеч, спереди чёлкой падали на его высокий лоб. Больше не было мальчика, лицо которого было привычно Чималу привычно: теперь его место занял взрослый незнакомец. Что значили для него те события в прошлом, странные чувства, волновавшие мальчика, странные вещи, которые он видел? Почему он не мог жить спокойно, как все?»
«Чимал протянул чашку за новой порцией октли, её наполнили. Так должно быть. В жизни нет ничего другого, и Чимал не мог найти выхода из этого круга. Стоило его мыслям отклониться от предписанного пути, как он тут же призывал их к порядку и снова прикладывался к чашке. Он будет молчать и прогонит всякие мысли прочь.»
«Смеясь он встал и поднял своё имущество. Теперь ещё больше, чем раньше, ему хотелось понять смысл всего. Ведь должна же существовать причина!»
Чимал
«Долг наблюдателя — быть безжалостным, когда нужно. Если у человека слишком много детей — он плохой отец, потому что не в состоянии обеспечить их пищей и дети голодают. То же самое с долиной — если её население излишне увеличивается, еды на всех не хватает. Поэтому, когда число жителей начинает превышать определённый предел, специально рассчитанный по таблицам, в долину выпускается больше змей и насекомых.»
Главный наблюдатель
«Мы с тобой можем это обсуждать, поскольку такие вещи входят в компетенцию главного наблюдателя, но простые служители приучены избегать этой темы. Их жизнь проходит в чистоте и воздержании, они воспитаны так, чтобы быть выше животных отношений между мужчиной и женщиной, обычных для обитателей долины. Они в первую очередь наблюдатели, только во вторую — женщины, а лучшие из них вовсе женщинами не считают. Для них женское тело, которым они наделены от роду, — источник огорчений и неудобств, оно мешает им в выполнении долга. Вера наблюдателей сильна».
Главный наблюдатель
«Вера заменяет мысль, ритуал делает разум ненужным. Этот человек изучил многие культы и выбрал для вас всё самое худшее. Вы поклоняетесь боли, ненавидите любовь и материнство. Вы гордитесь своим долголетием и смотрите на недолговечных ацтеков как на низших тварей. Неужели вы не видите, что ваши жизни — всего лишь ритуальная жертва? Неужели не понимаете, что ваш ум намеренно затуманен, чтобы никто не усомнился в необходимости того, что вы делаете? Вы — такие же проклятые богом узники, как и жители долины!»
Чимал
Подвиньтесь! Подвиньтесь! (1966)
И последнее произведение в этом довольно странном сборнике. И оно показалось мне довольно пессимистичным… Может потому что близко к истине?
«К концу столетия, если наше население будет увеличиваться с такой же скоростью, этой стране будет нужно более ста процентов естественных ресурсов планеты, чтобы сохранить сегодняшний уровень жизни. Это математически невозможно, не говоря уж о том, что тогда на Земле будет жить около семи миллиардов людей, и, вероятно, им тоже захочется иметь какое-нибудь сырьё.
В таком случае на что будет похож этот мир?»
Довольно вольная фантазия Гаррисона на тему перенаселения планеты. Но настолько ли она далека от истины? Ну, он чуть ошибся — сегодня на планете проживает восемь миллиардов человек, но они всё ещё умудряются использовать природные полезные ископаемые. И несчадно гадят на своей планете — единственном месте, где они могу существовать. Почему об этом никто не думает? Или думают, только людей этих так мало, что их голосов не слышно на фоне общего восьмимиллиардного гула?
«Девятая авеню пылала полуденным солнцем, и каждый клочок тени был забит людьми — стариками, няньками, подростками, сидевшими в обнимку. Повсюду, словно трупы после битвы, валялись люди всех возрастов, раскинув грязные руки и ноги.»
Вот это очень бросается в глаза, когда начинаешь читать — обилие людей. Они повсюду. И все в очень печальном состоянии. Большинство — безработные и перебиваются как могут. Еды на всех не хватает, воды тоже… Город Нью-Йорк…
«Украденный у доверчивых индейцев коварными голландцами, отнятый у законопослушных голландцев воинственными англичанами и затем отбитый у мирных англичан колонистами. Деревья здесь исчезли много десятилетий назад, холмы срыты, пруду засыпаны, а чистые родники, будучи не в силах пробиться на поверхность, несут свои прозрачные воды прямо в сточные трубы.»
«- О да, это так, но никто не хочет этого признавать. Послушай, сегодня мы живём в страшно паршивом мире, и все наши беды происходят по одной-единственной причине. Чертовски много народу. Как так вышло, что до сих пор у нас ни разу не возникало проблемы перенаселения?»
Сол
Самое страшное, что у этой книги и не могло быть счастливого финала. Да, Армагеддон не случился с началом нового столетия (и нового тысячелетия). Но не случился ли?
«Уголь, которого должно было хватить на столетия, весь выкопали, потому что слишком много людей хотят жить в тепле. И нефть тоже. Её так мало, что мы не можем позволить себе её сжигать. Она идёт только на производство химикатов, пластмасс и прочей ерунды. А реки — кто их отравил? Вода — кто её выпил? Пахотный слой почвы — кто его истощил? Всё сожрано, изношено, исчерпано. Что у нас осталось? Какой у нас единственный природный ресурс? Старые автостоянки — вот что осталось.»
Сол
А знаете, что самое странно? Люди всегда остаются людьми — эгоистичными, жестокими, алчными… Их не может изменить даже угроза полного истребления. Наверное, потому что они никогда до конца и не верят в эту угрозу. Или считают, что если это и случится, то уж точно не в их время… Так и живём.
Что ж… Это было весьма увлекательно и разнообразно. И в очередной раз я задумался о том, чтобы перечитать цикл о Стальной Крысе Гарри Гаррисона. Но не сейчас. Всё же чуть позже.
