Линор

Запах лекарств и смерти дыхание,
Нервное пламя дрожащей свечи,
Она третий день не приходит в сознание,
Бессильны молитвы, бессильны врачи.
Жизнь еще бьется под тонкою кожей,
Едва слышный шепот срывается с губ,
Все реже дыханье, ничто не поможет,
И стрелки часов ее к смерти ведут.
Мать тихо сидит у постели сгорбившись,
Надеясь, что чудо спасет ее дочь.
Шепот стал громче, вдруг превратившись
В отчаянный крик, разрывающий ночь:

«Ты где-то здесь, я чувствую, что рядом,
И слышу, как ты дышишь тяжело,
Ты обжигаешь кожу долгим взглядом,
По телу разливается тепло.
Я говорю, и ты мне отвечаешь,
Мне кажется, что это страшный сон,
Ты мою душу с любопытством изучаешь
И шепчешь, что давно в меня влюблен.
Я чувствую твое прикосновенье,

Вниз по спине пускающее дрожь,
Я помню это вечное мгновенье…
Ночные призраки скрывают твою ложь.
Мне хочется уйти, но я не смею,
Меня за горло держит липкий страх,
Противиться тебе я не сумею,
И чувствую вкус крови на губах.
Стальное лезвие холодного ножа
Пронзает медленно податливую плоть,
Ты что-то шепчешь, мою руку крепко сжав,
Смертельный ужас помогая побороть.
Мы сами оживляем наши страхи
И позволяем им собою управлять,
Покорно кладем голову на плаху,
Чтобы безмолвно смерти ожидать
Так говоришь ты, в мысли проникая,
Вокруг пылают тысячи огней.
Ты идешь рядом, постепенно увлекая
В загробный мир полночных страхов и теней.»

«Что с ней, скажите, доктор, что случилось?! —
Кричит до смерти перепуганная мать, —
Она как будто что-то говорила…
Ее слова… я не смогла их все понять…»
«Пока определить что-либо сложно,
Мне нужно все исследовать сперва…
Болезнь науке не известная, возможно…
Жаль не смогли вы разобрать ее слова…»
И в этот миг, рукой невидимой задета,
Упала вдруг погасшая свеча —
Все озарилось тусклым лунным светом,
И тихий голос монотонно зазвучал:

«Я чувствую неровное дыханье,
На опаленной коже как вода,
Твой образ завладел моим сознаньем,
Такого не было со мною никогда.
Я ощущаю на пылающем лице
Манящую прохладу твоих губ,
Все мысли словно в огненном кольце,
И свет вокруг безжалостен и груб.
Ты тихо шепчешь о неведомых мирах,
О вечной жизни и о детях ночи,
Чтоб быть с тобой, я позабуду страх
И сделаю все так, как ты захочешь.
Я медленно тону в твоих объятьях,
Своей рукою твою руку крепко сжав,
Я забываю о запретах и проклятьях,
Чтобы навеки лишь тебе принадлежать.
Ты поцелуем выпиваешь мою душу,
Она взлетает вверх сквозь тысячу преград,
Одним лишь взглядом солнца свет потушишь,
А на губах блестит смертельный яд.
Яд действует, и сердце реже бьется,
И смерть не кажется трагическим концом,
Она ко мне неслышно повернется,
Представ передо мной с твоим лицом.
Я все отдам ей, в пламени сгорая,
Послав последнее проклятие судьбе,
Я жду рассвета, твое имя повторяя,
Чтоб умереть, мечтая о тебе.»

«Теперь вы слышали, скажите, что же это?!
Не позволяйте ей, прошу вас, умереть!»
«Сейчас я не могу вам дать ответа…
Необходимо ее лучше осмотреть…
Давление и пульс — все в норме… странно…
Пока мне сложно точно вам сказать…
Но что это? Откуда эти раны?
Их не было здесь два часа назад!»
На шею дочери мать смотрит в изумленьи:
Из свежих ран еще сочится кровь,
И снова слезы и молитвы о спасенье,
И слабый шепот зазвучал чуть слышно вновь:

«Мы молоды, стоим у жизни на пороге,
Плененные коварной красотой,
Не зная счастья и не ведая тревоги,
Мы следуем за призрачной мечтой.
Во власти смерти наши мысли и желанья,
На всем, что видим мы, лежит ее печать,
Она живет в нас по ту сторону сознанья,
Мы ей обязаны умением прощать.
От воли рока в жизни все зависит,
Она лишь череда прозрачных снов,
День, когда мы в одной петле повиснем,
Я вижу в глубине твоих зрачков.
Мир злой любви для нас как будто вечен,
Мы одержимы страстью и тоской,
Но все грешат, никто не безупречен,
Лишь в смерти обретаем мы покой.
Жизнь с наслажденьем разрывает нас на части,
И нет спасенья от ее жестоких глаз,
Мы извращаем представление о счастье
И в смерти его ищем каждый раз.
Бессмысленно стремимся мы друг к другу,
Но на пути нам суждено все потерять,
Не замечаем, что давно бежим по кругу,
Нам никогда друг друга не догнать.
Лишь смерть соединяет нас навечно,
И топит суету в своей крови.
Любовь и смерть всегда идут навстречу,
Но примешь ли ты смерть ради любви ?»

И снова тишина. Но в воздухе тревога,
И лунный свет струится за окном,
Мать бесконечно повторяет имя Бога,
Все кажется каким-то страшным сном.
«Вам нужно отдохнуть, ведь вы устали,
Я присмотрю за ней, а вы должны прилечь,
Я позабочусь, чтоб лекарство ей подали…
Сменю бинты… Кровь продолжает течь…»
И доктор смотрит с горьким сожаленьем
На девичий, почти прозрачный лик,
В уме рождаются догадки и сомненья,
Вдруг мысли прерывает жуткий крик:

«Прикосновение твоих холодных рук
Заставит мое сердце чаще биться,
Мы пережили тысячи разлук,
Я пью из губ твоих и не могу напиться.
Ты заставляешь чувствовать сильней,
И, ослабев, душа тебе сдается,
Ты безгранично властвуешь над ней,
Пока в груди неровно сердце бьется.
Твоя любовь холодная, как лед,
И в то же время острая, как бритва,
Она меня когда-нибудь убьет,
Я проиграла все решающие битвы.
Я в чувствах без остатка растворяюсь,
Но ты ко мне приходишь вновь и вновь,
Ты ждешь, когда я наконец сломаюсь,
Тебе нужна моя душа, а не любовь.
В твоих глазах дрожит ночное небо,
Ты говоришь, но я не слышу слов,
И я мечтаю о тебе, где бы ты не был,
Мне не избавиться от тяжести оков.
Одним движением мне сердце разрезая,
Ты видишь яркий свет моей любви,
Иную жизнь в меня легко вдыхая,
Проводишь свои мысли сквозь мои.
Ты мне даешь напиться сладким ядом,
Теперь я свою жажду утолю,
Чтобы навеки быть с тобою рядом,
Я без остатка в пламени сгорю.»

И этот крик, пронзительный и страшный,
Все окна с треском настежь распахнул,
И чей-то смех, прерывистый, неясный,
В тревожном звоне стекол утонул…
«Ленора, милая! Да что это такое?!»-
Мать в ужасе глядит на свою дочь,
«Сейчас она нуждается в покое,
И вы ничем не в силах ей помочь…
Ее болезнь… Теперь все стало ясно…
Но это редкий и загадочный недуг,
И медицина здесь, как правило, напрасна,
Я вам скажу… в нее вселился древний дух…»
«О, Боже, доктор, что вы говорите?!
Все это выдумки, фантазии и бред!!!»
«Хотите доказательств?! Посмотрите:
На шее, под повязкой, — крови нет!
Вы видите: что там теперь осталось?!
Ни ран, ни шрамов — ни единого следа!
Болезнь в литературе мне встречалась,
Но я не сталкивался с нею никогда.
Вы слышали ее слова? Так знайте:
Она сейчас не с нами… далеко…
Но никогда надежд не оставляйте,
Можно спасти ее, но это нелегко.
Те речи, что она произносила,
Есть обращенье к демону, что в ней,
Он страшен, безгранична его сила,
И чем она слабее, он — сильней.
Болезнь эта действительно опасна,
Заболевает человек во время сна,
Причины до сих пор еще неясны,
Долина Спящих называется она.
Злой демон убеждает с ним остаться,
В мир темноты и призраков ведет,
И если мы позволим ей поддаться,
К утру она мучительно умрет.
Мы ей должны помочь в наш мир вернуться,
Я попытаюсь с ней поговорить…»
Мать тихо умоляет дочь проснуться,
И Бога просит чудо сотворить.
«Ответь, Ленора, кто сейчас с тобою?
Кто этот демон, что в тебе сидит?»
Ее лицо вдруг искажается от боли,
Она, чуть двигая губами, говорит:

«Он смотрит мне в лицо
Горящим черным глазом
И огненным кольцом
Сжимает крепко разум.
Он чувствует мой страх
И видит мою душу,
С улыбкой на губах
Мой мир нещадно рушит.
Он мои дни считает
И жарко в спину дышит,
Он мои тайны знает
И мысли мои слышит.
Он здесь, он в каждом звуке,
И все мы в его власти,
Он согревает руки
На лаве людской страсти,
Он, по ночам гуляя,
Приходит к нам во сне,
И мы, того не зная,
Горим в его огне.
Он управляет нами
Сто тысяч лет подряд,
Запретными мечтами
Заманивает в ад.
Мы жаждем избавленья,
Во всем его виним,
Но с самого рожденья
Мы следуем за ним.»

«Ленора, тише, тише, успокойся,
Все хорошо, и боль уже прошла,
Сейчас ты в безопасности, не бойся,
Никто здесь не желает тебе зла.
Теперь сожми покрепче мою руку
И расскажи нам, как все началось.»
Внезапно дверь открылась с резким звуком,
Все ее тело крупной дрожью затряслось:

«В один из одиноких дней изгнанья,
Наполненных печалью и тоской,
Когда душа томится в ожиданье,
Он в дверь вошел, нарушив мой покой.
Я не спрошу, и он мне не ответит,
Откуда он и как меня нашел,
О чем мечтает в ожидании рассвета
И сколько тысяч миль уже прошел.
Расправив запыленные одежды,
Садится молча греться у огня,
Он воскресил убитые надежды,
Придя затем, чтоб выслушать меня.
В его глазах — бескрайняя дорога,
В его улыбке прячется весна,
Его слова таят в себе тревогу,
Я с ним, но в то же время я одна.
И я касаюсь онемевшею рукою
Его красивого усталого лица,
По мне бежит стремительной рекою
Любовь, желание быть вместе до конца.
Но для него любовь — лишь миг забвенья,
И знаю я, что скоро он уйдет,
Он вечный странник на дороге вдохновенья,
И никогда меня с собой не позовет.
Его игра полна жестоких правил,
Всегда уходит он, но превращает в лед
Сердца всех тех, кого когда-то он оставил
И тех, к кому однажды он придет.»

Она затихла; глубоко и ровно дышит,
Ничто не нарушает ее сна,
Лишь легкий стук крыла летучей мыши
Чуть слышно раздается у окна.
«Ленора, ты обязана бороться,
Пороки и разврат в его словах,
Не кровь, а яд по венам его льется,
Вернись же к нам, его любовь мертва!»
Ее глаза, бесцветные, пустые,
Пленявшие когда-то синевой,
Открылись и безжизненно застыли,
Она смеется и качает головой:

«Когда над миром нависает ночь
И тишина ложится мне на плечи,
Дневная суета уходит прочь,
Он появляется и зажигает в небе свечи.
Дыхание его рождает ветер,
Луна искрится блеском его глаз,
Он рядом, но невидимый при свете —
И начинается магический рассказ.
Он хороводы снов с собой приводит,
Меня касается невидимой рукой,
Но с первым лучом солнца он уходит,
Забрав с собою счастье и покой.
Я эти встречи никогда не вспоминаю
И никогда не думаю о нем,
И друг о друге ничего почти не зная,
Становимся мы ближе с каждым днем.
И только в снах, что он мне посылает,
Я понимаю, что могу теперь любить,
Безудержным огнем любовь пылает,
Но утром я должна его забыть.
В реальности друг друга нам не встретить,
Жизнь наяву цинична и скучна,
Он в царство снов меня уводит каждый вечер,
Но днем я остаюсь совсем одна.
Нет смысла жить несбыточной надеждой,
Для боли и разлук мы рождены,
Все остается так, как было прежде,
И я живу, чтоб видеть эти сны.»

Она вздыхает, слабо улыбаясь,
И на лице блаженство и покой,
Как будто сам Морфей, с небес спускаясь,
Ее коснулся нежною рукой.
«Ленора, я прошу, не поддавайся,
Тебя погубит он, не верь его любви,
Ты победить его сумеешь, не сдавайся,
Всех ангелов на помощь призови!»
И, обращаясь к матери Леноры,
Усталый доктор горько произнес:
«Мужайтесь, вы одна ее опора,
Коварный демон далеко ее унес.
В реальности однажды ей явился
Он, в человечьем облике представ,
Заставив ее сердце жарко биться,
Заветною мечтой для нее стал.
Теперь ночами в снах ее приходит
Порочною любовью искушать,
Все дальше в царство призраков уводит,
Жизнь вечную с ним рядом обещав.
Но сила чудодейственной молитвы
В борьбе Добра и Зла должна помочь,
Свидетелями самой страшной битвы
Нам предстоит стать в эту злую ночь.»
Закрыв окно, задернув плотно шторы,
Разжег в камине остывающем огонь,
Перекрестивши спящую Ленору,
Распятие вложил в ее ладонь.
Вдруг слышит: она будто зашептала,
Стал беспокойным и неровным ее сон,
Распятье в побелевших пальцах сжала,
И леденящий кровь раздался стон:

«Я странствую по свету белой птицей,
Гонимая то ветром, то волной,
Но от него мне нет надежды скрыться,
Он серой тенью следует за мной.
Он, словно небо, легок и прозрачен,
Загадочен, как утренний туман,
Глубоким шрамом на ладони обозначен,
Он притягателен и сладок, как обман.
Я не зову, но он ко мне приходит,
Все чувства заглушает его боль,
Меня сквозь время и пространство он находит
И каждый раз уводит за собой.
Он смерти ждет, она его спасенье,
Но жизнь горит предательским огнем,
Его награда — страх, его удел — смиренье,
И боль его сильнее с каждым днем.
Он — часть меня и лучшая, возможно,
В меня вселилась грешная душа,
В запястье он пульсирует тревожно
И направляет каждый новый шаг.
В бескрайнем лабиринте подсознанья
Он видит то, что так давно искал,
Мистическая тайна мирозданья
Открылась в отражении зеркал.
До капли чашу яда осушив,
Он разрывает жизни круг порочный,
И боль его израненной души
Накроет мир подобно мраку ночи.»

Вздохнув, она опять заговорила —
На странном, непонятном языке,
Ее лицо вдруг пламя озарило —
Распятье вспыхнуло в безжизненной руке.
Но это продолжалось лишь мгновенье,
Огонь исчез, клубами дыма став,
Оставив чуть заметное свеченье
И шрам в виде горящего креста.
Мать, вся дрожа, молитвы повторяет,
От знака взгляд не в силах отвести —
Так Бог нарушивших запреты отмечает,
И никому уже их души не спасти.
Ее слова становятся все тише,
И смысл их понятен ей одной,
И мать, и доктор в ужасе, вдруг слышат
Усталый хриплый голос за спиной:
«Еще не все потеряно, поверьте,
Что будет дальше — ей одной решать,
И ледяных объятий верной смерти
Ленора еще может избежать.
Надеяться и ждать вам остается,
Теперь исход зависит от нее,
Решит вернуться если — то проснется,
А нет — с рассветом медленно умрет.»
И незнакомец сел на край ее постели,
Был необычен, страшен его вид:
Причудливые символы на теле,
И черный ворон на плече его сидит.

Он обожженную ладонь поднес к губам —
Ленора в тот же миг глаза открыла,
Рукою тонкою коснулся ее лба —
И хриплым шепотом она заговорила:

«Из рваных облаков на землю льется
Зловещее сияние луны,
В висках стук сердца глухо отдается,
Сознанье затуманивают сны.
Мой мир растоптан и любовь моя убита,
Я от ночного холода дрожу,
И двери ада для меня давно открыты,
Теперь я к миру зла принадлежу.
Смерть уже близко, силы на исходе,
Я знаю: мое время сочтено,
Один глубокий вдох — и страх уходит,
Я опускаюсь медленно на дно.
Он снова умереть мне не позволил,
Я вижу отблеск наступающего дня,
Он, рассыпаясь, корчится от боли,
И хриплым шепотом зовет с собой меня.
Ему глаза от Дьявола достались,
Улыбка ангелом была ему дана,
Его черты прекрасными остались,
Душа его зловонна и черна.
Он ждал меня, укутанный в ночи,
Став прахом с приближением утра,
И дым его оплавленной свечи
Казался чадом погребального костра.
Но снова тени по углам застыли,
На землю падает ночная темнота,
Его слова мне истину открыли:
Мир зла незыблем, как могильная плита.»

По телу матери мурашки пробежали:
Кто этот человек? Как он вошел?
Словно клещами сердце ее сжали,
Когда к Леноре незнакомец подошел.
Мать пробует приблизиться — напрасно!
Невыразимый страх ее сковал,
Незваный гость взглянул на нее властно
И, губ не разжимая, прошептал:
«Все кончено, она теперь со мною!
Ничто не в силах вам ее вернуть,
И рука об руку с полночной тишиною
Она отправится в бескрайний, вечный путь!»
«Исчезни! Прочь! Не смей ее касаться!
Мы верим: сила Бога велика!» —
И доктор начинает приближаться
С распятием и Библией в руках.
Но незнакомец усмехается зловеще:
«О, жалкий смертный, на себя ты посмотри!
Весь ужасом охваченный трепещешь!
Не хочешь жить? Ну что ж, тогда — умри!
Последний раз молись за свою душу!
И где твой Бог? Куда же он пропал?» —
Дубовый шкаф, внезапно пошатнувшись,
С ужасным грохотом на доктора упал…

На гостя устремив застывший взгляд,
Ленора поднимается с постели,
В ее глазах пылает жаром ад,
И слова боли с губ ее слетели:

«Послушай! Я к тебе сегодня обращаюсь!
Мне не легко об этом говорить…
Со светом солнца я теперь прощаюсь,
Навеки я должна его забыть.
В моей душе бушует пламя ада,
И сердце черное в земле давно гниет,
Смерть для меня теперь одна награда,
Она за дверью терпеливо меня ждет.
Последний раз заговори со мной сегодня
И мою душу без остатка получи,
У моих ног пылает преисподняя,
К ее лишь двери подошли мои ключи.
Шесть сотен ран на теле кровоточат,
Ты снова поднимаешь острый нож…
Скажи, что ты еще от меня хочешь?
Ведь моей боли все равно ты не поймешь.
Но во всем мире нет таких страданий,
Чтобы могла я искупить свою вину,
Не нужно больше лживых обещаний,
В своей крови я медленно тону.
От смерти тайных мыслей я не скрою,
Она в твоем обличии пришла,
Путь к эшафоту поцелуями покрою
Я в благодарность, что она меня нашла.
Но знай: я ухожу без сожаленья…
Пусть в огне ада суждено гореть,
Я больше не надеюсь на спасенье
И жду рассвета, чтобы умереть.»

После ее последних страшных слов
В лице вдруг незнакомец изменился,
Послышался далекий тихий зов
И в воздухе, как эхо, растворился.
«Ленора, души умерших зовут
К их танцу смерти присоединиться,
Пойдем туда, где нас с тобою ждут,
Где под ногами лунный свет струится.
Забудь о боли — больше ее нет,
Болит лишь тело, а оно не вечно,
Пусть эту плоть сжигает солнца свет,
А мы уйдем дорогой бесконечной.
В тумане, словно тени, растворимся
И заблестим в траве росою нежной,
Со страхом и запретами простимся,
Дыханье ночи станет нам одеждой…»
Ее в объятьях пламенных сжимает —
И в комнату врывается рассвет,
Покорно ласки смерти принимая ,
Ленора прошептала «Да» в ответ…

Вдруг, вспыхнув, загорелся край постели,
Через минуту — все в объятиях огня,
Сверкающие искры вверх летели,
Мешаясь с блеском наступающего дня.
И пламя, разгораясь, ползет выше,
От жаркого дыханья не спастись,
Сквозь его треск Леноры голос слышен:
«Пожалуйста, мама, прости…»

…Когда же на пожар народ сбежался,
Картина страшная предстала их глазам:
От дома лишь фундамент оставался,
И камни черные огонь еще лизал.

На фоне смерти, чистотою ослепляя,
Рождается торжественно рассвет,
Среди развалин люди различают
Как будто призрак — женский силуэт…
…И запах серы в воздухе витает —
Извечное сопровожденье темных сил,
И женщина в безумье повторяет,
Будто бы демон дочь ее сгубил…

…Два тела извлекли из-под развалин
Сгоревших так, что их нельзя узнать.
И место это Дьявольским прозвали,
И было слухов и легенд не сосчитать.
С веками заросла дремучим лесом
Поляна, где стоял когда-то дом,
Но люди говорят, что на том месте —
Могила с перевернутым крестом.

Эдгар Аллан По (1843г.)